Междупланетная оранжевая революция-2008

Междупланетная оранжевая революция-2008
(почти по Ильфу и Петрову)

…С утра по столице ходили возбужденные группы молодых людей в очень грязных, испачканных клеевыми красками оранжевых шарфах. Они наклеи-
вали на стены рукописные афиши:

15 апреля 2005 г.
В помещении Центра либеральной и консервативной политики
состоится
лекция на тему:
"Плодотворная предвыборная дебютная идея-2008"
и
Сеанс одновременной игры в шахматы
на 160 досках
гроссмейстера (старший мастер)* Г.Каспарова.
Все приходят со своими досками.
Плата за игру - 50 коп. Плата за вход - 20 коп.
Начало ровно в 6 час. веч.
Администратор М.Литвинович.

Сам гроссмейстер тоже не терял времени. Заарендовав Центр за три рубля, он перебросился в шахсекцию…
В шахсекции сидел худощавый молодой человек и читал роман Шендеровича.
- Гроссмейстер Г.Каспаров! - заявил Гарри Кимович, присаживаясь на стол. -
Устраиваю у вас сеанс одновременной игры.
Шахматист-ботаник раскрыл глаза до пределов, дозволенных природой.
- Сию минуточку, товарищ гроссмейстер! - крикнул он. - Присядьте, пожалуйста. Я сейчас.
И молодой человек убежал. Каспаров осмотрел помещение шахматной секции. На
стенах висели фотографии с прошлых выборов, а на столе лежала запыленная
конторская книга с заголовком: "Достижения либерального движения за 2004
год".
Ботаник вернулся с дюжиной граждан разного возраста. Все они по
очереди подходили знакомиться, называли фамилии и почтительно жали руку
гроссмейстера.
- Проездом в Казань, - говорил Каспаров, - да, да, сеанс сегодня вечером, приходите. А сейчас, простите, не в форме, устал после окончательного ухода из шахмат.
Собравшиеся внимали ему с сыновьей любовью. Гарри Кимовича несло. Он почувствовал прилив новых сил и шахматных идей.
- Вы не поверите, - говорил он, - как далеко двинулась шахматная
мысль. Вы знаете, Явлинский дошел до пошлых вещей, с ним стало невозможно
играть. Он обкуривает своих противников сигарами. И нарочно курит деше-
вые, чтобы дым противней был. Либеральный мир в беспокойстве.
Гроссмейстер перешел на местные темы.
- Почему в провинции нет никакой игры мысли! Например, вот ваша либеральная шах-
секция. Так она и называется - шахсекция. Скучно, девушки! Почему бы
вам, в самом деле, не назвать ее как-нибудь красиво, истинно по-революционному. Это вовлекло бы в секцию союзную массу. Назвали бы, например, вашу
секцию - "Либеральный клуб четырех коней", или "Демократический эндшпиль", или
"Потеря качества деклараций при выигрыше темпа". Хорошо было бы! Звучно!
Идея имела успех.
- И в самом деле, - сказали молодые либералы, - почему бы не переименовать
нашу секцию в клуб четырех оранжевых коней?
Так как бюро шахсекции было тут же, Гарри Кимович организовал под своим по-
четным председательством минутное заседание, на котором секцию единог-
ласно переименовали в «Шахклуб четырех оранжевых коней». Гроссмейстер собственноручно, пользуясь уроками Рыжкова, художественно выполнил на листе картона вывеску с четырьмя конями и соответствующей надписью.
Это важное мероприятие сулило расцвет шахматной мысли во всей стране.
- В шахматах я сделал все, что мог, даже больше. – говорил гроссмейстер.- Теперь я намерен использовать мой интеллект и стратегическое мышление в российской политике. Это не уход, а переход. Я перехожу в ту сферу, где я смогу позитивно применить свой потенциал.
Я считаю, что сейчас страна движется в неправильном направлении, поэтому надо помочь России, помочь российским гражданам сделать страну удобной, справедливой и свободной.
Я буду делать все возможное, чтобы противостоять диктатуре Путина. Очень сложно играть за страну, власть которой антидемократична. И эту проблему я буду решать вместе с теми, кому дорога и небезразлична Россия.
- Шахматы! - говорил Гарри Кимович. - Знаете ли вы, что такое либеральные шахматы? Они двигают вперед не только культуру, но и экономику и политику! Знаете ли вы, что
шахматный клуб четырех оранжевых коней при правильной постановке дела сможет со-
вершенно преобразить город Москву?
Каспаров со вчерашнего дня еще ничего не ел. Поэтому красноречие его бы-
ло необыкновенно.
- Да! - кричал он. – Демократические, прозападные шахматы обогащают страну! Если вы согласитесь на мой проект, то спускаться из города на пристань вы будете по мраморным
лестницам! Москва станет центром десяти оранжевых революций! Что вы раньше слышали о городе Бишкеке? Ничего! А теперь этот городишко богат и знаменит
только потому, что там был организована тюльпановая…тьфу, нарциссовая революция. Поэтому я говорю: в Москве надо устроить новую всемирную революцию!
- Как? - закричали все.
- Вполне реальная вещь, - ответил гроссмейстер, - мои личные связи и ваша самодеятельность - вот все необходимое и достаточное для организации международного московского восстания. Подумайте над тем, как красиво будет звучать - "Международная Московская оранжевая революция 2008 года". Приезд Бориса Березовского, Леонида Невзлина, Джорджа Сороса, Закаева, Литвиненко и Ирины Хакамады, временно отдыхающей за границей - обеспечен. Кроме того, обеспечено и мое участие!
- Но деньги! - застонали собравшиеся. - Им же всем деньги нужно платить! Много тысяч денег! Где же их взять?
- Все учтено могучим ураганом! - сказал Г.Каспаров. - Деньги дадут
сборы!
- Кто же у нас будет платить такие бешеные деньги? Москвичи...
- Какие там москвичи! Москвичи денег платить не будут. Они будут их
по-лу-чать! Это же все чрезвычайно просто. Ведь на революцию с участием та-
ких величайших вельтмейстеров съедутся любители беспорядков всего мира. Сотни
тысяч телекомпаний и газет, богато обеспеченных газет, будут стремиться в Москву.
Во-первых, никокой транспорт такого количества людей поднять не сможет.
Следовательно, будущее либеральное правительство построит железнодорожную магистраль Москва – Нью-Йорк.
Это - раз. Два - это гостиницы и небоскребы для размещения гостей и участников. Три -
это поднятие сельского хозяйства в радиусе на тысячи километров: гостей
нужно снабжать - овощи, фрукты, икра, шоколадные конфеты. Дворец, в котором будет заседать новое правительство, - четыре. Пять - постройка гаражей для журналистского автотранспорта. Для передачи всему миру сенсационных результатов нашей революции придется построить сверхмощную телерадиостанцию. Это - в-шестых.
Теперь относительно железнодорожной магистрали Москва – Нью-Йорк. Несомненно, таковая не будет обладать такой пропускной способностью, чтобы перевезти в столицу революции всех желающих. Отсюда вытекает аэропорт "Большие Либералы" - регулярное отправление первым классом всех желающих во все концы света, включая Тбилиси, Киев и Бишкек.
Ослепительные перспективы развернулись перед молодыми либералами.
Пределы комнаты расширились. Гнилые стены Центра рухнули, и вместо них в голубое небо ушел стеклянный тридцатитрехэтажный дворец либеральной шахматной мысли. В каждом его зале, в каждой комнате и даже в проносящихся пулей лифтах сидели вдумчивые люди и писали декларации на инкрустированных малахитом ноутбуках. Мраморные лестницы действительно ниспадали в синюю Москва-реку. На реке стояли океанские пароходы. По фуникулерам подымались в город мордатые иностранцы, правозащитные леди, американские поклонники европейских бунтов, арабы в белых тюрбанах - приверженцы чеченской независимости, немцы, французы, новозеландцы, жители бассейна реки Амазонки и, завидующие москвичам, - минчане, ереванцы, алмаатинцы и жители Кишинева.
Автомобили конвейером двигались среди мраморных отелей. Но вот
- все остановилось. Из фешенебельной гостиницы «Проходной либерал» вышел
бывший беглый олигарх Борис Абрамович Березовский. Его окружали дамы.
Милиционер, одетый в специальную либеральную форму (галифе в оранжевую клетку и эмблемы ЮКОСа на петлицах), вежливо откозырял. К чемпиону с достоинством подошел юный завсегдатай либерального клуба четырех оранжевых коней. Беседа двух светил,
ведшаяся на плохом английском языке, была прервана прилетом Леонида Невзлина и будущего главы ФСБ Литвиненко. Приветственные клики потрясли город.
Борис Абрамович Березовский поморщился.
По мановению руки юного шахматиста к аэроплану была подана мраморная лестница. Леонид Невзлин сбежал по ней, приветственно размахивая новой чековой книжкой и комментируя на ходу возможную ошибку Явлинского в предстоящем споре с Чубайсом.
Вдруг на горизонте была усмотрена черная точка. Она быстро приближалась и росла, превратившись в большой изумрудный парашют. Как большая редька, висел на парашютном кольце человек с чемоданчиком.
- Это он! - закричал юноша. - Ура! Ура! Ура! Я узнаю великого политика-патриота-шахматиста, старичину Рогозина. Только он один во всем мире носит такие зеленые носочки.
Борис Абрамович Березовский снова поморщился.
Рогозину проворно подставили мраморную лестницу, и бодрый экс-спецназовец,
сдувая с левого рукава пылинку, севшую на него во время голодовки в Думе, упал в объятия молодого человека. Тот взял Рогозина за талию, подвел его к Глазьеву и сказал:
- Помиритесь! Прошу вас об этом от имени широких либеральных масс!
Помиритесь!
Глазьев шумно вздохнул и, потрясая руку старого спецназовца, сказал:
- Я всегда преклонялся перед вашей идеей объявления голодовки для увеличения финансирования!
- Ура! - воскликнул юноша. - Просто и убедительно, в стиле настоящего коммуниста-либерала-патриота!
И вся необозримая толпа подхватила:
- Ура! Виват! Банзай! Просто и убедительно, в стиле коммуниста-либерала-патриота!!!
Энтузиазм дошел до апогея. Завидя Ирину Хакамаду и Владимира Рыжкова, плывших над городом в яйцевидном оранжевом дирижабле, юноша взмахнул рукой. Два с половиной миллиона человек в одном воодушевленном порыве нестройно запели:

Чудесен наш оранжевый закон и непреложен:
Кто Запада поддержку получил
В деньгах, газетах иль напоре либеральных сил
Лишь для того прямой к победе путь возможен.

Экспрессы подкатывали к двенадцати московским вокзалам, высаживая все новые и новые толпы любителей революции.
К юноше-ботанику подбежал скороход.
- Смятение на сверхмощной телерадиостанции. Требуется ваша помощь.
На теле радиостанции инженеры встретили молодого человека криками:
- Сигналы о бедствии! Сигналы о бедствии!
Юноша нахлобучил радионаушники и прислушался.
- Уау! Уау, уау! - неслись отчаянные крики в эфире. - SOS! SOS! SOS!
Спасите наши души!
- Кто ты, умоляющий о спасении? - сурово крикнул в эфир юный либерал.
- Я молодой либерал! - сообщили воздушные волны. - Спасите мою ду-
шу!

- Что вы имеете к клубу четырех оранжевых коней?
- Нижайшая просьба!..
- А в чем дело?
- Я молодой либерал Иван Рыбкин! Я только что выписался из сумасшедшего
дома. Пустите меня на революцию! Пустите меня!
- Ах! Мне так некогда! - ответил одноглазый.
- SOS! SOS! SOS! - заверещал эфир.
- Ну хорошо! Прилетайте уже!
- У меня нет де-е-нег! - донеслось с берегов Днепра.
- Ох! Уж эти мне молодые либералы! - вздохнул юноша. - Пошлите
за ним уже мотовоздушную дрезину. Пусть едет!
Уже небо запылало от светящихся реклам, когда по улицам столицы прове-
ли последнего патриота. Это был единственный патриот, уцелевший после повальной либерализации московского населения транспорта. Особым постановлением он была переименован в сочувствующего, хотя и считался всю жизнь классовым врагом. Почитатели революции приветствовали его, размахивая оранжевыми шарфами и шахматными досками...
- Не беспокойтесь, - сказал Каспаров, - мой проект гарантирует вашей стране неслыханный расцвет производительных сил. Подумайте, что будет,
когда революция окончится и когда уедут все гости. Жители Нью-Йорка, стеснен-
ные жилищным кризисом, бросятся в ваш великолепный город. Столица мира авто-
матически переходит в Москву. Сюда переезжает Международный валютный фонд. Москва переименовывается в Нью-Москоу, а Нью-Йорк – в Старую Москву.
Тбилисцы и киевляне скрежещут зубами, но ничего не могут поделать. Нью-Москоу
становится элегантнейшим центром Европы, а скоро и всего мира.
- Всего мира!!! - застонали оглушенные васюкинцы.
- Да! А впоследствии и вселенной. Либеральная мысль, превратившая уезд-
ный город в столицу земного шара, превратится в прикладную науку и изоб-
ретет способы междупланетного сообщения. Из Нью-Москову полетят революционные
Марс, Юпитер и Нептун. Сообщение с Венерой сделается таким же легким,
как переезд из Рыбинска в Ярославль. А там, как знать, может быть, лет
через восемь в столице состоится первая в истории мироздания междупла-
нетная оранжевая революция!
Гарри Кимович вытер свой благородный лоб. Ему хотелось есть до такой степени,
что он охотно съел бы зажаренного шахматного коня.
- Да-а, - выдавил из себя юноша, обводя пыльное помещение сумас-
шедшим взором, - но как же практически провести мероприятие в жизнь,
подвести, так сказать, базу?..
Присутствующие напряженно смотрели на гроссмейстера.
- Повторяю, что практически дело зависит только от вашей самодеятельности. Всю организацию, повторяю, я беру на себя. Материальных затрат никаких, если не считать расходов на телеграммы.
Юноша подталкивал своих соратников.
- Ну? - спрашивал он. - Что вы скажете?
- Устроим! Устроим! - галдели молодые либералы.
- Сколько же нужно денег на... это... телеграммы?
- Смешная цифра, - сказал Каспаров, - сто рублей.
- У нас в кассе только двадцать один рубль шестнадцать копеек. Этого,
конечно, мы понимаем, далеко не достаточно...
Но гроссмейстер оказался покладистым организатором.
- Ладно, - сказал он, - давайте ваши двадцать рублей.
- А хватит? - спросил юноша.
- На первичные телеграммы хватит. А потом начнется приток пожертвований, и денег некуда будет девать!...
Упрятав деньги в зеленый походный пиджак, гроссмейстер напомнил собравшимся о своей лекции и сеансе одновременной игры на 160 досках, любезно распрощался до вечера и отправился на свидание с Мариной Литвинович.
- Я голодаю! - сказала Литвинович трескучим голосом.
Она уже сидел за кассовым окошечком, но не собрала еще ни одной копейки…Перед ней лежала проволочная зеленая корзиночка, предназначенная для сбора. В такие корзиночки в домах средней руки кладут ножи и вилки.
- Слушайте, Литвинович, - закричал Каспаров, - прекратите часа на полтора кассовые операции. Идем обедать к Невзлину…По дороге обрисую ситуацию…
- Ни одного билета не продал, - сообщила Марина.
- Не беда. К вечеру набегут… Мне уже пожертвовали двадцать рублей на организацию международной оранжевой революции...
- Так зачем же нам сеанс одновременной игры? – зашептала политтехнолог. - Ведь побить могут. А с двадцатью рублями мы сейчас же можем сесть на пароход…и спокойно ехать к Невзлину и Березовскому. Тогда мы - богачи, и все принадлежит нам.
- На голодный желудок нельзя говорить такие глупые вещи. Это отрица-
тельно влияет на мозг. За двадцать рублей мы, может быть, до Невзлина и доедем. А питаться на какие деньги? Витамины, дорогой товарищ пресс-секретарь даром никому не даются. Зато с экспансивных либералов можно будет сорвать за лекцию и сеанс рублей тридцать.
- Побьют! - горько сказала Литвинович…
…Сзади к гроссмейстеру уже подходил юноша-ботаник с шахматной доской. В Центре он записался под фамилией Бурмистров…

(ПРОЖОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ?)