Фонд

Журналист Михаил Маркелов: «Мне позвонил Ройзман и на блатном жаргоне рассказал, что со мной будет»

« Фигура главы Фонда “Город без наркотиков” Евгения Ройзмана, как известно, стала причиной раздора в партии “Правое дело”. Сторонники г-на Ройзмана считают его деятельность по борьбе с наркоманией достойной уважения. У противников же есть свои аргументы. Тележурналист, экс-депутат Госдумы Михаил Маркелов (брат убитого адвоката Станислава Маркелова), снявший в начале 2000-х документальный фильм о деятельности организованного преступного сообщества “Уралмаш”, считает, что Фонд Евгения Ройзмана — совсем не то, чем он представляется неискушенной публике. Свою точку зрения г-н Маркелов изложил “МК”.

— Накануне выборов Госдумы позапрошлого созыва в 2003 году мы подготовили программу “Наша версия. Под грифом “Секретно”, которая вышла на канале ТВЦ, о деятельности уралмашевской группировки. Это был большой фильм, мы полгода собирали материалы. Наши журналисты неоднократно выезжали в Екатеринбург. Это было расследование не просто деятельности самой группировки “Уралмаш”, там и была тема криминала, который рвется во власть.

Программа получилась очень жесткая, мы собрали большое количество свидетельских показаний, в том числе о деятельности Фонда. Как уже писали СМИ, “Нам удалось достаточно четко вычленить схему работы Фонда и его сотрудников по разработке сети наркодилеров в Екатеринбурге. К тому моменту перед уралмашевскими стояла действительно серьезная проблема — им было необходимо представить во власть человека, который бы напрямую не был связан с уралмашевскими, был бы достаточно респектабельным, образованным и при этом смог бы представлять интересы группы лиц в Государственной думе. Вот в этом списке и оказался Евгений Ройзман…

В Екатеринбурге существовала целая сеть представителей Фонда, которые заковывали в наручники молодых людей — это называется “наркоманов заставляли переламываться на сухую…” Под прикрытием Фонда на самом деле через наркоманов выходили на крупных драгдилеров и облагали их данью. Таким образом, получалась достаточно серьезная обширная сеть по контролю за драгдилерами. У Фонда была полная сетка всех драгдилеров по Екатеринбургу. Получилось, что, с одной стороны, есть достаточно серьезное силовое прикрытие со стороны уралмашевских, а с другой — возможность финансово подпитывать Фонд опять-таки через ребят, которые проходят ад излечения в самодельных клиниках “Города без наркотиков”… Эта сеть позволяла выходить на более серьезных людей, которые обладали финансовыми возможностями, и для того, чтоб их не трогали, платили бы деньги”.

— Но ведь есть те, кому лечение в реабилитационном фонде помогло. Есть благодарные отзывы...

— Да, внешне все выглядело достаточно серьезно, поскольку действительно были обращения родителей, действительно многие со словами благодарности приходили к руководителям Фонда. Но надо понимать одну простую вещь: героинового наркомана вылечить невозможно.
При этом надо понимать, что каждый человек, который выходил после клиник, потом так или иначе возвращался в дилерскую сеть, и говорить об излечении, я подчеркиваю, даже с любой медицинской точки зрения, является глупостью. Еще не придумали методов лечения ни в одной стране мира, которые бы полностью излечили человека от героиновой зависимости.

Все материалы, на мой взгляд, были достаточно серьезно доказаны, поскольку нам удалось достать оперативные съемки, собрать большое количество свидетельских показаний, историй ребят, чьи судьбы были поломаны, и людей, которые реально продолжали входить в эту структуру, связанную с драгдилерами.

— Как получилось, что вы узнали о существовании этой “второй сети”?

— Возник вопрос: на какие средства, за счет каких ресурсов Фонд существует. И, соответственно, нам удалось эту историю вскрыть публично — говоря о том, что это не просто Фонд, который занимается благотворительной деятельностью, спасая молодых людей.

— Что произошло после того, как программа вышла в эфир?

— Буквально через два дня Женя Ройзман, перезвонив мне, на понятном, наверное, ему языке — на блатном жаргоне — в деталях рассказал, что со мной будет и что будет с моими сотрудниками, которые делали эту программу. Он понимал, что это была реальная угроза его империи, его людям, которые пользуются серьезной поддержкой в определенных криминальных кругах.

Тогда он был уже кандидатом в депутаты Государственной думы (Евгений Ройзман 7 декабря 2003 года был избран в ГД от Орджоникидзевского одномандатного округа Свердловской области — “МК”). Нужно отдать должное его лидерским качествам, потому что он хорошо говорил, говорил со всеми на том языке, на котором требовалось. И Ройзман реально был одним из немногих, кто мог формулировать какие-то политические требования или транслировать свои взгляды в открытом публичном информационном пространстве.

А у нас был достаточно тяжелый отрезок времени, потому что нам пришлось тогда обращаться за помощью в правоохранительные структуры, была организована достаточно серьезная силовая поддержка и охрана. Я даже был вынужден отправить корреспондента, который работал по Екатеринбургу, в Белоруссию. Чтобы он там отсиживался.

— В упомянутом вами разговоре с Ройзманом вы приводили ему свои аргументы?

— На тот момент я пытался ему что-то доказать, но это было бесполезно. Правда, потом я тоже стал депутатом Госдумы, и Ройзман уже в Думе попытался со мной объясниться.

Но до того момента, пока я не был депутатом, в Москве я ездил с охраной, меня охраняли сотрудники правоохранительных органов, я менял место жительства.

— Как же так вышло, что вся эта история тогда не получила продолжения? У вас же были доказательства, фильм показали в эфире...

— Надо понимать, что Женя, когда стал депутатом Госдумы, получил неприкосновенность. И вся эта история умерла.

Я знаю, что в Думе Ройзман активно работает с Комитетом по безопасности, пытается выстроить отношения с силовиками. Это тоже своего рода показатель человека.

— Как вы относитесь к истории со вступлением Ройзмана в “Правое дело” и к его скандальному выходу из партии?

— Можно разделять любую идеологию, быть приверженцем любой партии, но вопрос не в идеологии, а в ее носителях. Как человек, который проповедует приверженность к левым взглядам, вдруг оказался совершенно в другой партии, совершенно с другими целями и задачами? Вопрос, думаю, только в получении неприкосновенности и статусе депутата, который позволил бы на протяжении пяти лет жить спокойно и чувствовать себя уверенно.»

23.09.2011.